Наш цикл «Будни Танкограда» про повседневность Челябинска военного времени мы решили окончить своего рода постскриптумом. Попробуем ответить на вопрос: что происходило в Челябинске в первые годы «после катастрофы», во второй половине 40-х?
Тревоги «победного мая»
9 мая 1945 года, в день объявления о безоговорочной капитуляции нацистской Германии по всей Челябинской области прошли митинги и демонстрации невиданной ранее численности. В Челябинске День Победы отмечали на улицах 250 тысяч человек, в Магнитогорске — 100 тысяч, в Златоусте — 50 тысяч, в Копейске — более 25 тысяч человек, Уфалее — 15 тысяч, в Пласте — более 12 тысяч, Коркино — 11 тысяч, в Миассе — 10 тысяч. Окончание боевых действий было важным психологическим фактором. И несмотря на пламенные обещания «работать еще лучше, чем работали во время войны», данные в День Победы с трибун на площади Революции, были и другие настроения в рабочей среде, которые хранят архивные документы:
«Будем ли мы воевать с Японией и платить долги союзникам? Когда будет демобилизована Красная Армия? Каким порядком и когда будут возвращаться военнопленные из Германии, не будут ли их судить за то, что они были в плену? Когда мы снова перейдем на 8-часовой рабочий день? Будут ли в 1945 году предоставлены трудящимся отпуска? Долго ли будет существовать карточная система? Возможно ли увеличение норм отпуска хлеба и продуктов питания, а также и промтоваров?», — такие вопросы задавали партийным руководителям и агитаторам в победном мае 1945 года рабочие заводов Челябинска, Златоуста, Магнитогорска, Кыштыма, колхозники многих районов Челябинской области.
Массово потребовали возвращения домой эвакуированные в Челябинск в 1941-1942 гг. работники промышленности. «…Вместе с ликующим настроением народа необходимо отметить тот факт, что эвакуированная часть рабочих и служащих готовится к отъезду на родину, в Донбасс и другие города Советского Союза. В горком ВКП(б) поступил ряд заявлений с просьбой освободить их от работы и разрешить выезд», — сообщали партийные власти Копейска и Коркино.
Особенно много таких вопросов задавалось на Челябинском Кировском заводе (так он назывался аж до 1958 года), где всю войну проработало большое количество специалистов из Ленинграда, Харькова, Сталинграда и других городов. Рабочие и мастера цеха МХ-2 написали коллективное письмо Сталину с просьбой о возвращении эвакуированных рабочих обратно в Ленинград — его подписали 150 человек, в том числе коммунисты.
Секретари парторганизаций и агитколлективы в ответ лишь говорили о преждевременной постановке подобных вопросов. Частой реакцией на это являлось падение трудовой дисциплины на грани забастовок — явление в военные годы немыслимое и жестоко каравшееся. «В последние дни некоторые рабочие-ленинградцы работают еле-еле, стали не выполнять нормы», — докладывали информаторы в партком ЧКЗ.
На «мирные рельсы»
В целом для Челябинска война оказалась мощнейшим толчком развития — эвакуированные производства стали заделом для ряда новых предприятий: например, трубопрокатный вырос на базе ключевого оборудования Мариупольского завода. За время войны вырос целый обширный район, фактически — город-спутник — ЧМЗ, который строили 44 тысячи человек, в том числе 24 тысячи советских немцев-«трудармейцев». Часть предприятий и их сотрудников со временем были ре-эвакуированы, часть оставлены на новом месте, и в итоге население города за годы войны ощутимо выросло. Напомним, что если в 1939 году в городе проживало 270 тысяч человек, то к декабрю 1943 население достигло 405 тысяч (по другим оценкам — и более).
В отдельных случаях пуск новых заводов в Челябинске на базе эвакуированного оборудования продолжался даже после 1945 года: это относится, например, к часовому заводу «Молния». У него в целом необычный путь: изначально это было оборудование фирмы Dueber-Hampden Watch Company, купленной под ключ в 1929 году в США. История нередкая для своего времени — так, ЧТЗ проектировался при участии фирмы Albert Kahn в те же годы. Американская мануфактура стала 1-м Московским часовым заводом, в годы Великой Отечественной эвакуированным в Златоуст. После окончания войны оборудование перевезли в уже Челябинск, и первая очередь завода вошла в эксплуатацию 17 ноября 1947 года. При этом помещением же стал недостроенный корпус библиотеки, отсюда столь непривычный облик завода в неоклассическом виде.
Упомянем интересный случай, связанный с Трубопрокатным заводом: по программе ленд-лиза в 1944 году в Челябинск прибыл передовой стан «Fretz-Moon», который, тем не менее, и после войны находился на складах ЧТПЗ. Неожиданно в 1948 году американцы потребовали вернуть все неустановленное оборудование — и стан спешно начали монтировать в обстановке секретности. 23 июня 1949 года ЧТПЗ выпустил на новом оборудовании первую продукцию — и партия труб направилась в Комсомольск-на-Амуре.
Сложным процессом был перевод заводов на «мирные рельсы» — особенно заметный на Челябинском Кировском заводе, где производство танков сокращали, налаживая выпуск новой модели гражданского трактора С-80. Постепенно уходил надрыв военного времени, который, как мы уже отметили, часто вызывал недовольство и даже протесты. Например, в 1945 году вышло указание Наркомчермета, согласно которому продолжительность рабочего дня в дневное время устанавливалось в 8 часов, а в ночное время — 7.
Из барака — в квартиру
Как мы обсуждали ранее, одной из главных проблем Челябинска военного времени была тотальная нехватка жилплощади — по официальным оценкам, на человека приходилось по 2-3 квадрата, а то и менее. При этом за сухими цифрами скрывается то, что это были за «квадраты»: чердаки, подвалы или деревянные бараки. Во второй половине 1940-х с жильем стало ощутимо легче: вместо времянок предприятия активно строили капитальные рабочие поселки. Их до сих пор сохранилось немало: в первую очередь «Киргородок», он же поселок Кировского завода, квартал Трубопрокатчиков, поселок Энергетиков и КПЗиС в Ленинском районе, участки Соцгорода ЧМЗ и другие.
Сейчас эти районы находятся в упадке — в большинстве случаев они предполагаются под снос или «комплексное развитие территорий», что, видимо, и произойдет в ближайшие годы. Обладают ли они ценностью — вопрос интересный: мы видели, как разворачивалась дискуссия вокруг т. н. «немецкого квартала» на ЧМЗ. Ну а на ЧГРЭС проблему расширения жилья ввиду нехватки территории решили иначе: двухэтажные дома и общежития надстроили до трех этажей. Дефицит и низкое качество жилья военной и послевоенной постройки сказывалось еще долго — окончательно барачные поселки были расселены лишь в 1960-е, с запуском программы массового строительства типовых многоквартирных домов — «хрущевок».
Дальнейшее развитие города, связывание воедино рабочих районов и поселков разрабатывалось в новом генплане 1947 года. Интересны дискуссии вокруг него — так, предполагалось «очистить» центр от старинной, дореволюционной застройки для пышных ансамблей в стиле сталинского ампира. Хотя жилья по-прежнему не хватало, архитектурный стиль общественных зданий стал более пышным, роскошным на грани с избыточностью — словно отменяя ужасы и тяготы военного времени. Например, челябинские кинотеатры послевоенного времени по оформлению стали ближе к театрам — например, «XXX-летия ВЛКСМ» (1948) на улице Цвиллинга, «Родина» (1950) на улице Кирова. Интересен случай бывшего киноклуба (ныне — театра) ЧТЗ, возведенного еще в начале 1930-х, но после войны перестроенного в неоклассическом стиле.
Город в целом преображался: после войны, как после зимы, проводилось благоустройство. Ушли в прошлое повсеместные огороды (которые, как мы помним, разбивали даже на центральных площадях), дороги покрывали асфальтом (отметим, что в довоенное время часть дорог, например, улица Сталина, нынешняя Российская, была из брусчатки), открывали новые общественные пространства — например, парк ЧТЗ, известный также как «Зальцмановский», а ныне — имени Терешковой. Отметим, что на ограде парка сохранились отметки тех лет: ограды с буквой «К» в шестерне (Кировский завод) и чугунные ромбы с гладиатором — как память о Спартаке, чье имя тогда носил проспект Ленина. Развивался и общественный транспорт — что особенно было важно для удаленных районов. 10 ноября 1948 года была пущена трамвайная линия от Челябинского металлургического завода до центра.
Постепенно уходили в прошлое «спецпоселки», которых было немало на территории ЧМЗ: военнопленные возвращались домой (многие из них еще успели поучаствовать в послевоенной реконструкции города), режим «трудпоселенцев», теперь именуемых «спецпоселенцами», также стал легче.
Нужно оговориться, что стабилизация ранних послевоенных лет не состояла лишь из радостных событий и долгожданного облегчения быта. Так, в 1947 году в стране начался голод, который, однако, Челябинска коснулся лишь краем. Также с 1947 годом связано другое потрясение — отмена карточной системы. Это радостное, казалось бы, событие проходило одновременно с денежной реформой, согласно которой старые купюры менялись на новые по номиналу 1:10. При этом единые цены были понижены только на 10-15%, а то и не снижались вовсе. На обмен денег отводилась неделя — и фактически реформа привела к обесцениванию части сбережений.
«15 декабря. Вчера вечером слушали важное сообщение по радио об отмене карточной системы и новой денежной реформе. Утром сегодня на барахолку кинулись с оставшимися на руках старыми деньгами, но дельцы за валенки просят 5500 р. и т. д. Один гражданин кричит, что эх я дурак, говорили мне, что сдай деньги в сберкассу, а я 5000 р. оставил на руках!» (из дневника И.Л. Вандышева // Челябинск неизвестный: Краеведческий сборник. Вып. З. Челябинск, 2002 г.).
Насыщенный 1947-й для Челябинска памятен еще исключительным наводнением: апрельское половодье было настолько интенсивным, что подъем уровня реки оценивался в 270 сантиметров! Вода дошла даже до порога филармонии, а по Заречной стороне города можно было плавать на лодках.
Ранние послевоенные годы Челябинска — относительно малоизученный период, но именно в это время оформляется облик центра города в том виде, как мы его знаем. И вместе с тем, кроме роскошных неоклассических зданий мы видим, что и эти годы были наполнены непростыми, но интересными для историка и горожанина событиями.