«Я даже не помню, была ли какая-то усталость. После трех бессонных дней в больнице мы отдыхали ночь и снова выходили на смену. Мы не задумывались, тяжело или нет. Поступало очень много молодых людей. Семьи ехали отдыхать с детьми, очень много было демобилизованных, которые возвращались домой. Трагедия была страшная», – вспоминает с дрожью реаниматолог Ольга Струнина.

35 лет назад Ольга работала в ожоговом отделении медгородка в Металлургическом районе Челябинска, куда привезли сотни взрослых и детей со страшными ожогами и травмами. Все они пострадали в огненном аду – Ашинской катастрофе.

Тогда посреди тайги в эпицентре взрыва оказались два пассажирских поезда «Адлер–Новосибирск» и «Новосибирск–Адлер». Людей подкинуло выше сосен ударной волной, несколько вагонов вместе с пассажирами превратились в пепел. Погибли около 600 человек (и это только по официальным данным), среди которых было много детей. Еще больше человек получили тяжелые ожоги, переломы и другие не менее страшные травмы.

Для раненых освободили 7 этажей

Мощнейший взрыв произошел во втором часу в ночь на 4 июня 1989 года. Через пару часов чиновники начали обзванивать больницы, чтобы те готовились к приему пациентов. Но тогда никто еще не представлял весь масштаб трагедии.

«В ту ночь я была на работе, у меня было дежурство. В пятом часу утра поступил звонок из администрации, сообщили, что произошла железнодорожная авария и, возможно, будет массовое поступление пострадавших с тяжелыми, комбинированными и ожоговыми травмами. Нужно было освободить максимальное количество коек для принятия пострадавших, – рассказала Ольга Струнина на радио «Комсомольская правда-Челябинск» (95,3 FM). – На тот момент мы не знали масштаб трагедии. Но были готовы, потому что у нас бывают ситуации, когда нас предупреждают о таком. Например, из аэропорта, что возможна аварийная посадка самолета, нужно приготовить места. И мы штатно начали готовить несколько мест».

Тогда Ольга была молодым специалистом, ей было чуть больше 20 лет. О телефонном разговоре она сообщила заведующей отделения Светлане Голиковой. Вместе они собрали всех врачей.

Когда стала появляться примерная информация о количестве пострадавших, стало понятно, что пары палат не хватит. Решили, что нужно освобождать весь хирургический корпус – семь этажей подготовили к приему пациентов. Там же решили развернуть госпиталь для пострадавших под Ашой.

«В течение трех часов мы освободили корпус. Остались только самые тяжелые больные из реанимации, они занимали одну палату. Остальные были максимально распределены по другим корпусам и больницам, большая часть была выписана на амбулаторное лечение».

Почти сразу сформировали бригаду медиков, которую отправили в Ашу, им нужно было подготовить пациентов к перевозке в другие города: Уфу, Юрюзань и Челябинск.

«Только маме не говорите»

На вертолетах и самолетах измученных взрывом людей доставляли сразу в два аэропорта: обычный и военный Шагол. Оттуда их сразу отправляли на ожидающих машинах скорой помощи в больницу.

«Масштаб трагедии мы почувствовали ближе к 12 часам дня, когда к нам начали поступать пациенты. Это был шок. На этот момент это была самая страшная железнодорожная катастрофа в мире».

У врачей и медсестер не было времени на удивление и слезы. Обгоревшим детям, израненным разбитыми стеклами подросткам и взрослым с тяжелейшими переломами нужна была помощь. Их жизнь могла зависеть от минутки промедления. В первые сутки никто из медперсонала не спал, нужно было работать. А это тоже было непросто: в палатах было по +37 градусов и выше, — именно такая температура поддерживается для лечения ожоговых пострадавших. Но это было далеко не самым тяжелым.

«Самое сложное – выходить в посетительскую и разговаривать с родными. Их было очень много. Сообщать – это самое тяжелое в нашей профессии. Дети в основном молчали, они были в шоке. А взрослые интересовались судьбами своих родственников. Один из молодых демобилизованных ребят сказал: “Только маме не говорите” и в его красивых глазах стояли слезы, он так переживал за нее».

Врачи боялись за эмоциональное состояние пациентов, поэтому из палат и коридоров убирали зеркала, все-таки ожоги оставили сильнейшие следы. В больнице стояла звенящая тишина, которую прерывали только тяжелые вздохи и плач. Радиоприемники убрали от греха подальше – там называли количество погибших и их фамилии. Только представьте, как тяжело было бы узнать по радио о гибели родного человека, когда ты сам находишься на грани жизни и смерти!

Родственникам пострадавших в другие города отправляли телеграммы, просили приехать. Их встречала специальная комиссия, работали психологи. Многие пациенты не могли вспомнить или сказать, как их зовут. А потом первым делом спрашивали: «Где моя мама?», «Где мой папа?», «Где мой ребенок?».

Пострадавший мальчик сам стал врачом

Об этих вопросах и пострадавших детях Ольга вспоминает со слезами на глазах. Работать тогда и эмоционально, и физически было ой как непросто. Но остались о том времени и светлые воспоминания.

«У меня в палате лежали подростки. И 16-летний мальчик Саша потом стал врачом и пришел работать в нашу больницу. Он помнит, как это произошло, как он взлетел над соснами во время взрыва и потом упал. Очень много стекол из него долго вынимали. У него были тяжелейшие травмы: ожоги, переломы, травмы внутренних органов».

Военные, курсанты и просто неравнодушие люди помогали перевозить раненых и ухаживать за ними.

«Тогда по радио было объявлено: “Случилась трагедия. Пожалуйста, кто сможет, приходите помочь”. Нужны были руки, чтобы перенести носилки, напоить больного. Каждому нужна была нянечка по уходу, они же были обездвижены, даже попить не могли. Простые люди приходили, приносили все, что было. С огородов несли редисочку, свеженький лучок».

На помощь приехали врачи из разных городов России и других стран. Прилетели даже хирурги из Великобритании, чтобы помочь уральским врачам и набраться опыта.

«В первые сутки прилетела бригада из Армении. Они привезли много оборудования: искусственную почку, аппаратуру для очищения крови. В течение месяца они находились вместе с нами и работали безвозмездно. Было много врачей из Украины, особенно с Запорожья и Донбасса. С Белоруссии были врачи. Мы тогда очень дружно работали».

Доноры круглосуточно приходили в больницу и сдавали кровь. Ее нужно было очень много.

«Помню, даже подростки пришли и умоляли, чтобы у них взяли кровь, но из-за юного возраста им отказали».

В больницу привозили еду, спецодежду для врачей, медикаменты и перевязочные материалы. Эта помощь приходила буквально со всего мира.

«Сильно помог Металлургический комбинат. Нам нужны были дополнительные мощности на оборудование в реанимацию, они принесли катушки с проводами. Нужно было много кислорода, водные баллоны, все это подвозилось. Военные открыли стратегические запасы с медикаментами и инфузионными средствами. В коридорах больницы стояли ящики со всем этим».

Сегодня день памяти всех, кто погиб или пострадал в этой катастрофе. На место взрыва, к монументу, приехали родные и близкие погибших. В руках у них были живые цветы и портреты тех, кого они потеряли ровно 35 лет назад.