Мы все играем роли: на работе, в семье и даже в кругу друзей. Как идеи Аристотеля, Канта и Юнга помогают понять нашу театральную природу? Почему общество поощряет игру, а не искренность? И как «повседневная театральность» спасает нас от эмоционального выгорания? В этих вопросах поможет разобраться кандидат философских наук, заведующий кафедрой социально-гуманитарных и психолого-педагогических дисциплин Южно-Уральского государственного института искусств имени П.И. Чайковского Майя Рахимова.

Программа «Такая наука» посвящена научным достижениям южноуральских ученых. Ведущая — доктор филологических наук, доцент Анна Таскаева.

— Мне посчастливилось побывать на вашей лекции, где вы рассказывали о повседневной театральности. Вы говорили, что это универсальный инструмент общения. Меня очень заинтересовал этот термин. Как бы вы объяснили его простыми словами?

— Когда мы говорим о повседневной театральности, речь идет не о театре, не об актере, а о человеке. Это философское размышление о театральной природе, которую мы как будто по умолчанию задействуем каждый день. Повседневная театральность — это инструмент адаптации: социальной, экзистенциальной, социокультурной, психологической; это инструмент приспособления к внешним угрозам, вызовам, к людям, к самому себе. Инструмент выживания, самосохранения, саморегуляции, внушения. Это искусство жить среди людей.

— Правильно ли я понимаю, что мы все используем маски — иногда чтобы понравиться, иногда чтобы защититься, иногда просто потому что так принято. Получается, что маска — это не ложь, а действительно инструмент для выживания в социуме?

— Некий врожденный инструмент, который замечает, наверное, меньшинство. Все остальные просто живут. Надо полагать, что повседневная театральность, скорее, некий комплекс, в котором есть место социальному камуфляжу, мимикрии, определенному представлению о самом себе, которое мы демонстрируем другим. Много чего входит в комплекс того, что мы называем повседневной театральностью. Например, персона.

— Получается, что мы сами не осознаем, что носим маски? Юнг говорит о том, что мы буквально с ними срастаемся?

— Да, срастаемся так, что не понимаем, что это не мы-подлинные. Персона — часть коллективного бессознательного, у которой есть архетип самости. Опираясь на собственный опыт, на те реакции, которые мы получаем от людей, мы складываем разные образы. Это тоже мы! Вот в чем удивительная и парадоксальная вещь. Говорить о повседневной театральности как о каком-то притворстве, открытом лицемерии, нельзя и даже легкомысленно.

— Получается, что персона защищает человека. В то же время мы понимаем, что она и искажает его подлинность. Где же граница между здоровой адаптацией и потерей себя?

— Да, соглашусь, что персона защищает нас, помогает нам. Поднялся утром, поел, попил, из шкафа одежду достал, из экзистенциального шкафа тоже достал одежду, — и все, ты уже предсказуем сам для себя и для людей вокруг. Но внутри ты можешь наблюдать за собой и за происходящим и находиться в состоянии определенного психологического комфорта, может быть, и ощущения безопасности. Здоровая граница, здоровая адаптация границы между «я есть» и «я себе представляюсь» — где же она может лежать?

Как говорит нейропсихолог и нейролингвист Татьяна Черниговская, встань ты перед зеркалом и самому себе признайся: кто ты такой?

— Очень классные советы, чтобы найти себя в мире, где мы каждый раз надеваем определенную маску для того, чтобы взаимодействовать с другими людьми и вести себя адекватно каким-то ситуациям. А как философия предлагает решать проблему другого? Про себя мы более-менее выяснили, а что же там с другим? Есть ли способы достичь такого подлинного общения с другим человеком в мире масок?

— Давайте так: мы про себя выяснили, что это масса всего непонятного, непознанного, и разбираться не одну тысячу лет. А другой — это вообще комплексная философская проблема, которая существует уже не первое столетие. Другой человек — это тот, кто напротив, за дверью, на улице. Другим может быть родной человек, которого ты мыслил всю свою жизнь в одной парадигме, а потом какая-то сложная пограничная ситуация показывает его другим. Ты сам являешься другим по отношению ко всем вокруг. Ну и, наконец, другой внутри тебя. Разные социальные роли, разные состояния.

— В своих работах Вы ссылаетесь на идеи Канта о недоброжелательной общительности. Почему человек одновременно стремится к общению и в то же время сопротивляется ему?

— Еще до Канта наш общий друг Аристотель в работе «Политика» предположил следующее: человек — это общественное животное. Получается, что без социума и его влияния на нас никуда не спрятаться, не скрыться. Мы в себе можем обнаружить эти странные ощущения. С одной стороны, нам нужны другие люди. Почему? А потому что, когда мы общаемся, мы через них отзеркаливаем себя и лучше осознаем. Когда на тебя реагируют в борьбе или «эмоциональных поглаживаниях», ты осознаешь, что ты есть, вот оно, твое бытие! С другой стороны, мы в себе носим определенные сценарии, которые в общении сталкиваются. Это утомляет, и поэтому сразу возникает желание спрятаться, укрыться, восстановить свои границы, снова себя ощутить в той грезе, в которой ты жил, и таким образом дышать спокойнее, веселее.

— Расскажите нам поподробнее об «эмоциональных поглаживаниях». Что это за поглаживания такие?

— Объятия, ласковые слова, когда тебя признают, видят, улыбаются. Это тоже может быть элементами повседневной театральности, но ты находишься в этой потребности. Эмоциональное поглаживание предполагает радость единения в любом деле: в любви, в сотрудничестве, в работе.

— Это точно. Мы выяснили, что повседневная театральность — это не изъян, а настоящее благо. Можете привести примеры, когда она действительно спасает человека?

— Каждый день, когда я не сожгла мосты, когда я не стала частью конфликта, когда я сохранила мир в семье, на улице, в такси, — где угодно… и сделала это при помощи инструмента повседневной театральности.

— Что бы вы посоветовали людям, которые чувствуют усталость от постоянного актерства.

— Тут нужно дифференцировать. Во-первых, большинство из нас эту театральность в себе не замечает и не осознает. И слава Богу! Просто живем, просто радуемся. Нужно признать наличие повседневной театральности как необходимой данности, сказать ей спасибо. Во-вторых, нужно сосредоточиться на себе — созидательном, творческом, том, который занимается делом, приносящим удовольствие и пользу. Дальше — честность, которая предполагает, что я понимаю, что я делаю и почему. А честность ведет к освобождению от самого себя, все по Киплингу: «Будь тих, беседуя с царями, будь честен, говоря с толпой, будь прям и тверд с друзьями и врагами, пусть все в свой час считаются с тобой. Наполни смыслом каждое мгновенье, часов и дней неумолимый бег, тогда весь мир ты примешь как владенье, тогда, мой сын, ты будешь человек».