Представить себе то, чего нет, чтоб спустя много лет читатели ахнули: «Он все знал!». Почему в Китае развитие научной фантастики стало стратегическим направлением, что читают сами писатели для создания футуристических миров и почему в далеком будущем останутся бумажные книги? Поговорили с одним из самых популярных российских авторов Вадимом Пановым, общий тираж книг которого превышает 2 млн экземпляров.

— В одном из интервью вы говорили, что, став писателем, стали меньше читать художественную литературу и уделяете внимание книгам, которые нужны для того, чтобы писать. Какие книги вы читаете, чтобы писать свои?

— Для того чтобы писать книги и писать так, чтобы не было стыдно перед самим собой, а также чтобы лучше понимать, что происходит, как происходит и как могло бы произойти, требуется дополнительный материал. Чем больше знаний, чем больше фундамент, на котором стоит история, тем она будет интереснее.

Преступность снизилась, экономика не рухнула: как живет регион, который ввел жесткие ограничения для мигрантов
Большее количество материала подразумевает, что возникают новые мысли, больше пространства для писательского маневра. Например, раньше ты не знал о каком-то устройстве, а узнав, как оно работает, придумаешь дополнительный сюжетный ход, который выведет историю уже на другой уровень, уровень доверия к читателю.

Конечно, любой автор может сказать: «Ну да, это все не так, как вам кажется, потому что это фантастика, потому что это волшебство»…

— Дух из машины!

— Да-да-да. Но это же неинтересно и местами даже получается глупо.

— То есть вы преимущественно читаете научно-популярную и историческую литературу?

— Сначала приходит идея книги, потом начинаешь ее разрабатывать. И тогда уже возникает понимание того, какая нужна литература: либо что-то вспомнить, либо найти новое. Например, в одном из моих циклов, «Герметикон», очень много внимания уделено дирижаблям. Там они называются по-другому, но, в общем, это дирижабли в нашем представлении. Перед тем как взяться за книгу, я изучил строение дирижаблей, как они выглядят, как они летают, какие у них плюсы, какие минусы. Затем придумал, как их изменить, чтобы они попадали под мои задачи. В какой-то момент, возможно, я стал лучшим специалистом по дирижаблям в стране — вот так не из ложной скромности скажу. Но это очень интересно, и самое главное, я повторюсь, это очень важно, потому что когда ты знаешь, о чем ты пишешь, эффект совершенно другой.

— А что сложнее: помещать героя в прошлое или в будущее?

— Абсолютно все равно, если есть запас знаний. В каждом случае есть свои подводные камни. Я, на самом деле, ни разу не помещал героев в прошлое… Но у меня есть цикл «Герметикон», который отсылает нас к эпохе конца XIX — начала XX веков.

— Да, вот это я имею в виду.

— Нужно понимать, какая у них была повседневность. А когда мы помещаем людей в будущее, необходимо продумывать и фактически создавать его, определяя, как будут люди жить, какие у них будут проблемы и радости.

Может показаться, что с будущим это чуть проще: как я придумаю, так и будет. Но в действительности достаточно сложно создать непротиворечивый мир со своими законами и к концу книги их случайно не нарушить.

Нужно понимать уровень технологий: если в вашем мире уже существует антигравитация, то он вряд ли будет пользоваться обычным телефоном. Уровень технологий достаточно симметрично поднимается в разных направлениях, и трудно говорить, что там совершен прорыв, а здесь осталось так, как было.

— Как написать, чтобы материал не устарел? Например, если бы мы в 90-е годы написали, что человек далекого будущего смотрит фильм через телефон, то сегодня бы читатель посмеялся: что это за будущее такое — это никакой не 3050 год, это 2024-й!

— Вы буквально процитировали одного моего товарища, который где-то в «нулевых» годах говорил по телефону со своей женой: «Я не нашел никакой болванки, поэтому закачал фильм на телефон, вечером скачаю дома». Кладет трубку, задумчиво смотрит на меня и говорит: «А ведь лет 15 назад меня бы в психушку запихнули за такие слова».

Да, это тонкий момент, но здесь нюанс такой: о каком будущем мы пишем? Если мы рассказываем о том, что будет условно через 100 лет, через 1000 лет, то, в принципе, там можно фантазировать любые ионные звездолеты, лазерные мечи и прочее-прочее.

А вот если же мы рассказываем о том будущем, которое случится через небольшой период времени — 10, 20, 50 лет, здесь сложнее, потому что можно ошибиться, но тем интереснее. Для этого нужно посмотреть те тренды, которые существуют сейчас в науке, в технологиях, какими темпами они развиваются. И дальше попытаться, проанализировав их, спрогнозировать, что будет, если это разовьется до совершенства. У меня есть цикл «Аркада», в котором как раз рассматриваются три тренда. Это киборгизация людей, которая, в принципе, сейчас достаточно сильно развивается. Это работа с дополненной реальностью — что будет, если нам придумают неснимаемые очки с дополненной реальностью.

— Еще и программируемые откуда-нибудь из… централизованно.

— Естественно, это же естественно! Работа с очками дополненной реальности идет, идет интенсивно. Все крупнейшие IT-корпорации хотят их сделать.

— …и все правительства хотят от них пульт.

— Да!. Но при этом, сейчас пока я так понимаю, элементная база еще недостаточно проработана. Но люди стараются, а когда люди стараются, как показывают опыт, у них получается задуманное.

И третий роман рассказывал о том, что на фоне исчерпания ресурсов и перенаселенности нам запустили управляемую пандемию. Он вышел как раз в апреле 2019 года. Что было в апреле 20-го, я рассказывать не буду (улыбается) и так все вспомнят, я надеюсь.

— Недавно.

— Да, совсем недавно. И действие этих романов происходит в 2029 году. Я шутил на встречах с читателями: «Через пять лет встретимся и посмотрим, насколько я был прав».

— Дистанционно встретимся, я думаю, в VR-очках вполне. Как вы считаете, писатели — немного предсказатели или просто читатели сами находят параллели?

— Сложный вопрос… Я думаю, и то, и другое. Надо просто каждый случай рассматривать.

В самой первой книге о «Тайном городе», когда я уже фактически заканчивал ее, вносил последние штрихи в мир, я подумал, что современная мне Москва, получалась ну слишком современной. И я решил внести в нее некий элемент условности. Во-первых, я сделал сознательно другую метрическую систему и, подумав, написал, что в Москве действует не милиция, а полиция. Прошло шесть лет… Не благодарите (улыбается).

— А у вас там ГИБДД в ГАИ не переименовали обратно случайно? Это как раз наша тоже новенькая.

— Там не употребляется сокращение, там просто дорожная полиция.

— Некоторые авторы говорят, что они живут со своими персонажами и сами не знают, как они себя поведут. Как у вас?

— Нет, я не живу со своими персонажами. Я заранее придумываю их биографию и что они будут делать. Потом мы вместе дружно движемся по этой истории. Но бывают такие ситуации, когда я начинаю следующий эпизод и понимаю, что персонаж на такой поступок не пойдет. И тогда приходится либо ему менять мотивацию, либо как-то «уговаривать».

Либо эпизод выкидывается, если он не особенно важный. Либо, если событие должно произойти, это должен сделать кто-то другой.

У меня не забалуешь (улыбается).

— Мы с вами встретились в рамках Форума молодых библиотекарей. Не можем не спросить, как вы себе представляете библиотеку будущего?

— Я в этом смысле такой консерватор-олдскул. Библиотека будущего должна в первую очередь сохранить то, с чего все начиналось, и то, что лежит в основе библиотеки — это огромное собрание книг. На полках, желательно деревянных, ну ладно уж, можно металлических. Желательно полки не низенькие, чтобы была лесенка, на которой можно забраться на верхнюю полку, посидеть на этой лесенке, полистать книгу.

Когда началась цифровизация, все пошли в сеть, это в общем-то нормально. Но через какое-то время у людей, у ребят, которые много занимаются играми, много времени проводят в сети, возникла непонятная и неожиданная на первый взгляд тяга к собиранию фигурок из этих игр. То есть этих коллекционных фигурок, которые они ставили все на стол, покупали их. И это тяга к настоящему.

— Тактильное ощущение?

— Да, к тому, что можно потрогать, к тому, что можно пощупать. Это естественное желание зацепиться за что-то реальное, принести хотя бы кусочек реальности из компьютера к себе, в настоящее. То же самое может быть с книгой.

— В свое время Китай, изучая причины резкого развития технологий и инженерной мысли в США и СССР, пришел к выводу, что дело не только в гонке вооружений, но и, как ни странно, в научной фантастике. И сейчас в Китае государство всячески поддерживает это направление, считает его стратегическим. А в России, если судить по тиражам, главенствуют фэнтези и эскапизм, а не научная фантастика с ее устремленностью в будущее, к техническому прогрессу…

— Фэнтези просто позволяет чуть-чуть расслабиться, чуть-чуть почувствовать себя прекрасным принцем или прекрасной принцессой. То есть это все-таки больше для души, для человечности. Другое дело, что в Китае целенаправленно развивают научную фантастику, потому что — это известнейший пример — они поняли, что у них очень плохо с придумыванием. Они научились в какой-то момент прекрасно копировать, прекрасно развивать чужие идеи, но они не дают сами идей.

И, соответственно, они посмотрели, чем отличаются их студенты, которые потом становятся инженерами, от американских, от наших. И увидели, что наши, американцы, англичане читают фантастику в детстве, то чего не делали их студенты. И они решили, что это должно им помочь. Посмотрим, как это им поможет, потому что, в общем-то, не так много времени прошло, чтобы все заработало по-настоящему.

Тем не менее эксперимент очень интересный и, на мой взгляд, правильный. Потому что фантастика рассказывает о том, чего нет. Мы не просто улетаем в далекую-далекую галактику спасать принцессу Лею. Мы представляем в себе то, чего нет. Вполне возможно, пока нет… И, собственно говоря, умение думать абстрактно, умение думать о том, чего еще нет, отличает нас от животных. Посмотрим, чем закончится.

— Не можем не спросить про искусственный интеллект. Сейчас говорят, что он заменит журналистов, хотя мы с этим не согласны. И писателей, и сценаристов. Заменит ли он писателей? Может быть, там какие-то массовые книжки будет писать? Есть же писатели (не будем называть имен), которые как будто штампуют, например, женские романы. Сможет ли искусственный интеллект писать такой… «фастфуд для ума»?

— Мы не назовем личности, да, по поводу женских детективов… Мы говорим о Даше? А вы читали ее книги? Я читал. Мне просто был очень интересен феномен. И, вы знаете, ни один искусственный интеллект так не напишет. Истории, которые там рассказываются, в них во всех присутствует писатель. Это очень заметно. И стало еще более заметно, когда я с ней познакомился.