В предыдущих статьях нашего цикла «Будни Танкограда» мы касались ряда аспектов повседневной жизни челябинцев военного времени: жилья, трат, питания, криминала. Сегодня же мы поговорим про быт и уклад особой группы горожан — детей и подростков.
«Мир детства» разительно отличается от мира взрослого, что подчеркивала этнограф Мэри Мид в одноименной книге. Из личного опыта схожей кажется ситуация 1990-х гг., когда повседневность разделилась на будни непредсказуемости, криминала и нередко нужды, и пространство юности с «Дисней-клубом», видеоиграми и невиданными ранее лакомствами. В момент, когда непросто приходилось всем, дети словно были предоставлены сами себе, устраивая собственные системы иерархий, правил поведения, мифологию и так далее.
Попробуем разделить повседневность ребенка по трехчастному принципу: дом — занятость (то есть учеба) — свободное время и места досуга.
Из-за парты — к станку
Еще в 1930-х масштабное строительство «нового Челябинска» во многом учитывало и детей, а именно «новый быт» для них, организацию инфраструктуры, учебных и развлекательных программ. Детские сады, ясли («очаги», как их еще называли), загородные лагеря и молочные кухни, а также открытые организованные площадки должны были создавать новых горожан, отделить их от «улицы», а главное — освободить их матерей для максимизации рабочих рук. Структура Челябинска, где внутри кварталов из типовых домов располагаются детские учреждения, как раз относится к 1930-м: например, 7-й участок ЧТЗ.
Специфика Челябинска как «города-завода» отражалась на учебных заведениях рабочих поселков: они имели прикладную, «фабрично-заводскую» специализацию. Поэтому в комплексе зданий, как правило, имелись одноэтажные мастерские, а программа включала значительное количество часов обучения на оборудовании (вы можете поискать мастерские, пусть и перестроенные, в комплексе бывшей фабрично-заводской школы ЧТЗ, по адресу 40-летия Октября, 21). Специализированные училища для старшего возраста меняли названия и форматы, к началу войны они были представлены в основном ремесленными училищами (РУ) и школами фабрично-заводского обучения (ФЗО). Как наследие этой заводской специфики сохранились уроки труда (технологии) в школах и слово «фазанка».
Настоящим «кампусом» было ремесленное училище ЧТЗ, более известное как «Кировец» (сейчас в этом здании находится театр «Скарабей»). Оно включало три здания, соединенных теплыми переходами: основное, спортзал и столовую, мастерские. Кроме этого, имелись актовый зал, библиотека и даже собственное общежитие. Ученики РУ получали питание и спецодежду, что было весомым фактором обучения:
«Отец сразу посоветовал мне поступать в училище, готовившее связистов. Там три раза в день кормили, давали 700 граммов хлеба и обмундирование. Такие неслыханно хорошие условия поразили меня. Грешно и глупо было отказываться, хоть мне было и стыдновато, что я ищу выгоды только для себя, а совсем не думаю о государстве. Но потом я успокоила себя мыслью, что если государство создает такие хорошие условия для ремесленников, значит, ему так нужно, и это оправдает себя» (из книги Н.Л. Багрецовой «Челябинск, сороковые…»).
Если говорить про систему общего образования, то интересно отметить реформу 1943 года: в разгар войны городские школы были переведены на раздельное обучение. Часть школ стали женскими, часть — мужскими, и такое деление сохранялось до 1954 года. Например, школа поселка ЧГРЭС (№ 44, снесена) стала женской, поселка Ферросплавного завода (№ 50) — мужской.
Так же как и в любой другой сфере, военное время отразилось на системе городского образования резким приростом населения: мест в школах не хватало, более того, многие из них были превращены в эвакогоспитали для раненых бойцов или общежития для рабочих.
«Слово пацана» по-танкоградски
В воспоминаниях находит отражение и то, что город стал своего рода «Вавилоном» — местом столкновения различных национальных и культурных традиций, что «дети войны» также с любопытством подмечали:
«За время передвижения по годам в классе поперебывало много народу. Вообще население КБСа сильно было разноображено эвакуированными. Из рано выбывших помню опухшего синеватого парня из Румынии. Как-то он сказал, что хлеб по-румынски «пыня». Так его и прозвали…
…за недостройками располагался еще один четырехугольник домов — «еврейская крепость» — там поселились эвакуированные с заводами из Сталино и Харькова — начальство, конечно, и евреи… С южной строны находилась еще и женская школа, 37-я, и будущий Дворец Культуры, на время занятый трудармейцами-узбеками в халатах (Урюк, кишмиш, «бабай заберет!»)». (из книги Л. Бондаревского «Та сторона КБС»).
Чем занимались ребята в свободное время? Разумеется, дети, особенно младшие, очень много времени проводили на улице. Интересно описать некоторые игры: здесь мы снова можем обнаружить аналогии с Россией 1990-х, где игры с фишками — «кэпсами», «погами» и прочими жетонами имели своего далекого предка — «чику»:
«Были игры традиционные — бабки (такие кости, добываемые при варке холодца), в «чижика», конечно, прятки, сыщики-разбойники, жмурки, ну, и карты, лото, домино. Из специальных игр — играли в войну, причем увлекались, и, говорят, кого-то даже повесили всерьез. Воевали и просто так — охраняли свои ареалы от чужаков. КБС воевал с Портом, с ЧТЗ. Внутри КБСа каждый дом враждовал с другим.
Играли на деньги — в «чику»: стопку монет разбивали битой и выигравшему доставались упавшие вверх орлом. Другой вариант — когда целились в монеты битой, отлетающей от стенки. Играли в «швай»: ножичек или напильник бросали в очерченном на земле круге так, чтобы он втыкался, тогда отрезалась часть территории в пользу бросавшего. Играли в «кондалы», когда играющий должен был разбить с разбегу цепь держащихся за руки. Была еще игра «штандар», там водящий должен был попасть мячом в разбегающихся игроков, которые застывали по его команде «штандар!». И «жоска» — меховушка с пришитой свинчаткой, которую несчетное число раз подбрасывали пяткой, стоя на одной ноге. <…>
Конечно, играли в футбол. Зимой коньки приматывали специальным образом к валенкам, цеплялись за грузовики проволочными крючками. Из аттракционов были распространены «гигантские шаги». Это был столб с четырьмя канатами. Желающие вдевали по одной ноге в петлю каната и начинали скакать вокруг столба, постепенно шаги становились гигантскими, и катающиеся взлетали прыжками. Тот, кто не разгонял систему — говорилось «катается на халтуре» (из книги Л. Бондаревского «Та сторона КБС»).
Были и более опасные занятия: стрельба из рогаток, в том числе свинчатками, катание на подножках. Более того: в то время обычным делом был доступ к пороху и оружию — дело в том, что в районе вокзала скапливалась разбитая военная техника, шедшая на перплавку. В «лабиринтах» кладбища сломанных машин можно было наткнуться на оружие и боеприпасы экипажей. Участковые же убеждали мальчишек сдавать «стволы», что было, видимо, не всегда:
«Гера как-то развлекался тем, что постреливал с балкона из рогатки «чугунками» (батареи отопления дробили на мелкие кусочки для охоты на «жидяриков» — воробьев, и «мисняриков» — синиц). И попал он в кучку ребят, выбил глаз одному. Но ему тоже не повезло — трамваем отрезало ступню, когда он с компанией ребятишек катался на «колбасе». Однажды я тоже увязался с пацанами покататься, на повороте спрыгнул с подножки и расшибся сильно…
…Известная личность — участковый Воропаев. Такой типовой мильтон! Он уговаривал детей сдавать оружие, которого было множество, вплоть до пулемета. Оружие находили, как я уже упоминал, в танках. А возле вокзала была свалка самолетов. Лабиринты из разоренных фюзеляжей. Мы там выламывали красивые непонятные штуковины. А однажды пришли вагоны с немецкой и румынской мелочью на переплавку — тоже ребятня обогатилась.
Артиллерийский порох был и в виде толстых трубок. Если ее зажечь с одной стороны, получалась ракета, и носилась как бешеная, их запускали на стадионе, который был недалеко от домов КБСа, за деревообделочным цехом» (из книги Л. Бондаревского «Та сторона КБС»).
Но улица была все же не единственным местом для развлечений и времяпрепровождения. К услугам ребят была библиотека, находившаяся на Цвиллинга, кружки, кинотеатры…
У ребят постарше, из ремесленных училищ, было гораздо меньше свободного времени — в мастерских нередко выпускали оборонную продукцию вроде корпусов мин, а подростки 14-16 лет частично сменили ушедших на фронт взрослых. В записках одной из учениц описываются непростые нравы юных рабочих — в частности, увлечения отдельными учащимися «блатной романтикой»:
«И до, и после приходилось мне попадать в новый коллектив и сживаться с ним. Однако нигде это не происходило так трудно и болезненно, как в ремесленном училище. Нет хуже и злее подростков 14-15 лет, озабоченных тем, как самоутвердиться… блатные щупальца элеваторного базара легко доставали до нас. Негритос и его шайка приходили в училище греться и чувствовали себя там как дома. Обычно он появлялся, когда мы стояли в очереди в столовую, и, выбрав жертву, обычно какого-нибудь слабосильного и робкого мальчика, приказывал: «Вынесешь пайку хлеба». Никто не заступался, а бедный мальчишка глотал слезы. Мучительно было подумать остаться без хлеба, но и Негритоса было страшно: изобьют» (из книги Л. Бондаревского «Та сторона КБС»).
Разумеется, у ребят была своя «мифология», присказки и жаргонные слова:
…«Конечно, между школьниками ходили и матерные произведения народного творчества: В зоопарке как-то летом / звери вышли все из клеток / и решив, что рано спать, / вышли в город погулять. / Тут случись беда такая — / на углу стоит пивная, / из окошек льется свет, / так и манит на обед…и т.д. Обед закончился взаимными оскорблениями и дракой, как полагается.
В общем, весь фольклор такого рода у нас был представлен. И лексикон был весьма богат «феней», и словечками разнонационального происхождения — результатом вавилонского смешения языков, привезенных довоенным и эвакуированным населением» (из книги Л. Бондаревского «Та сторона КБС»).
К сожалению, данный достаточно краткий обзор не позволяет охватить столь интересную и обширную тему. Но и те эпизоды, которых мы коснулись — яркий пример того, что мир детства с его игровым началом расцветает и воспроизводится в любых условиях, даже близких к катастрофе. Возможно, нам, взрослым стоит поучиться этому стоическому отношению у младших…